Мелкумов — Афганистан

Афганистан.

                                                                                                                  Эпиграф:

Под солнцем афганским летит самолёт
Над бледно-зелёной страною
Ложится он набок, — блеск
вздыбленных гор
Встаёт на мгновенье стеною…
И вот за спиною остался Кундуз
В мохнатой овчине тумана…
Открылась пустынная бледная ширь
Белёсая муть Чарикара…


Глава 1.

         Транспортный АН-12, натужно завывая всеми четырьмя моторами, упорно карабкается вверх…    Пять тысяч, шесть тысяч, шесть тысяч пятьсот метров. В десантном отсеке три десятка человек захлёбываются от нехватки кислорода. Наконец, перевалив через сверкающий хребет Гиндукуша, начинаем снижение. Дыхание восстанавливается, подходим к Кабулу, и тут машина срывается в крутое пикирование, страшная боль в ушах, отстрел тепловых ракет, удар о бетонную полосу, — кажется, приземлились! Такова особенность захода на посадку в Кабуле: кто быстрее, командир воздушного корабля за штурвалом тяжёлой машины, или моджахед со стингером, сидящий в засаде. В этот раз всё прошло штатно. Старший лейтенант Владимир Мелкумов прибыл для дальнейшего прохождения службы в составе Ограниченного Контингента Советских войск в Афганистане.

      Нам казалось, что Великая Отечественная война закончилась 40 лет назад, и вся Советская страна живёт спокойной мирной жизнью, но реальность была несколько иною.

  Соперничество с Соединёнными Штатами не прекращалось ни на час!

  Вехи этого пути во второй половине 20-го века:

   — война в Корее;

  — война во Вьетнаме;

  — арабо-израильские войны;

  — Ангола и Мозамбик;

  — операция «Анадырь» по размещению ядерных ракет на Кубе.

Мне выпала война в Афганистане.

15 июля 1985 года я прибыл на должность старшего офицера самоходной батареи 180-го полка 108 мотострелковой дивизии. Впереди два года службы в далёкой непонятной нам стране со своими неписаными законами и обычаями…

      Десять дней занятий для вновь прибывших офицеров, как губка впитываю всю информацию о боевой обстановке, опасностях,  подстерегающих нас каждый день, каждый час, каждую минуту.

      Мне повезло: в конце июля на должность начальника штаба полка прибыл Герой Советского Союза, Руслан Султанович Аушев.  Он научил нас многим простым вещам,  позволяющим сохранить жизни 18-20-летних ребят, моих подчинённых, которых через два года, живых и здоровых, я должен вернуть домой… Внимательно наблюдал,  как он проводит занятия с разведротой, как надо ставить ногу на тропе, идти след в след, держать дистанцию, как найти воду в горах, и уберечься от камнепада, и главное,- вести группу по хребтам, а не по ущельям, всегда иметь превосходство в высоте над противником!

      Уже в начале августа всё это пригодилось на практике. Я назначен командиром группы артиллерийских корректировщиков на период проведения армейской операции, проходившей в районе н.п. Суруби на  высотах  2000-3000  метров над уровнем моря.

      Командир дивизии, генерал Исаев В. И.  лично ставит задачу на десантирование, отрабатываем вопросы взаимодействия на макете местности, наношу обстановку на карту, огневые позиции артиллерии, чей огонь должен корректировать. Со мной два сержанта с радиостанцией, запас воды, аккумуляторов для связи, паёк на трое суток, автоматы АКС-74, по 90 патронов, гранаты РГД-5 и тяжёлые Ф-1 по две штуки, сигнальные, осветительные ракеты, цветные дымы для обозначения своего местоположения и посадки вертолётов. Жгуты для остановки кровотечения и индивидуальные перевязочные пакеты всегда должны быть под рукой, в левом кармане  шприц-тюбики с промедолом в качестве анальгетика и фонарик. Вот неполный перечень нашей экипировки. Горные рюкзаки со спальными мешками и плащ-палатки. В среднем по 50 кг на каждого.

     Подъём в 3.00, а на рассвете полк уже на взлётной полосе Кабульского аэропорта. Осмотр экипировки, каждый командир проверяет готовность своих подчинённых. Только один офицер смотрит  отстранённо вдаль…  подхожу поближе, — это наш замполит. Каска надвинута на глаза, а в них бездонный ужас…видимо и для него это десантирование – первое в жизни!

     Но отвлекаться некогда, парами подходят вертолёты Ми-8. Майор Аушев даёт команду на посадку и с разведротой первым запрыгивает в головную машину…первая пара, поднимая пыль, с нарастающим свистом уходит в небо. В каждой машине по 10 человек.  Вот и наша очередь, быстро рассаживаемся по бортам и сразу взлетаем. Никаких задержек, на полосе конвейер: одновременно десантируются около 1000 человек не только нашей, но и 103-й воздушно-десантной дивизии.

     Полчаса на  бреющем,  и боевая машина плавно переходит в режим зависания. Борттехник открывает дверь, высота полтора метра, россыпь камней на склоне…  первый пошёл, второй пошёл…я третий! Удачно приземлившись, сразу же перекатываюсь в сторону от зависшей в воздухе машины, чтобы освободить место для приземления четвёртого. Стоит страшный свист от винтов,  пыль и мелкие камни, поднятые в воздух, мешают дышать, не дают открыть глаза, но надо быстро оглядеться, не попасть под задний винт вертолёта. Последним прыгает командир первой роты, которому моя группа придана, и вертолёт, резко стартуя, уходит за следующим подразделением.

   Выходим на тропу, впереди сапёр с противоминным щупом, за ним первый взвод, я с командиром роты в середине, старшина замыкает колонну…  Через полчаса входим в кишлак. В этом районе должны быть душманские склады с боеприпасами и амуницией. Проверяем глинобитные дувалы со всеми предосторожностями. Сержант выбивает дверь, бросаю внутрь ф-1, командую: Ложись!  Дверь и окна вылетают наружу, забегаю внутрь: никого. В углу тяжёлый металлический ящик. Вскрыв, нахожу документы майора Бундесвера, топографические карты на английском,  медикаменты.  Видимо, только что успел уйти… повезло. Через полтора года, на перевале Саланг, я уже лично встречал офицеров разведки из Западной Германии.  Они маскировались под водителей афганских грузовиков и имели задачу своего резидента в Пешаваре подсадить максимальное количество наших солдат, выполнявших боевые задачи на блок-постах, в отрыве от мест постоянной дислокации, на наркотики.  Бегло читаю документы, вот где пригодилось знание немецкого,  бессонные ночи в суворовском училище не прошли даром! Всё важное в рюкзак, остальное в огонь и вперёд, задержки недопустимы. Движемся дальше по хребту, блокируя сверху кишлак. Внизу работает разведрота с Русланом Султановичем Аушевым, мы прикрываем сверху. Пытаюсь найти своё местоположение по карте относительно площадки десантирования…что-то не то!?  Обращаюсь к опытному командиру роты. Он показывает, что мы совсем в другом ущелье, не там где должны быть по плану! Объясняет, что вся рекогносцировка проводилась для ушей командиров подразделений царандоя, народной армии Афганистана, а реально операция проводится в соседнем ущелье, восток – дело тонкое!

     Высота 2500 м над уровнем моря, красивая природа, не жарко, а ночью даже холодно. Разведчики обнаружили склад со спальными мешками. Лёгкие синтетические по 400 грамм!  Это фантастика!  Наши, ватные, весят по 5 кг. Нам досталось несколько штук, очень пригодились…  Вижу на склонах яркие зелёные пятна. Берём сапёра и с группой прикрытия идём за водой. На высотах более 2200 м вода есть всегда, и с собой брать её в большом количестве не нужно.  Каждый килограмм веса при десантировании на вес золота! 

     Выставив боевое охранение, ночуем в брошенном кишлаке. Наутро с вертолётов сбрасывают паёк в картонных коробках, аккумуляторы и боеприпасы. Вес в рюкзаках прибавился, а наши силы не безграничны. Решение нашлось вместе с трофейным ишаком, пойманным моими опытными сержантами. Эта скотина легко тащит на себе не только 150 кг, но и обладает незаурядной интуицией. Он никогда не пойдёт по минному полю! Чувство опасности у этого животного развито до предела. Если осёл  остановился и не желает идти вперёд, то на это есть веские основания. Надо вызывать сапёров или впереди засада, — уже решать командиру. 

     Ещё через день поднимаемся на плоскогорье. Идём шесть часов вверх под палящим солнцем. Если бы не четвероногий друг, мы бы не справились. Солдаты на ходу теряют сознание, в пропасть летят каски, бронежилеты, банки с тушёнкой… некоторых несут на себе. Наконец,  мы наверху! Боевое охранение на ночь, утром вертолётами переброска на второй этап, ближе к дороге: Суруби – Джелалабад.   Ми-8 садится плотно на все четыре точки, и это позволяет затолкать в салон наше вьючное животное. Теперь, и на  следующем  этапе, мы транспортом обеспечены.

     Высадка прошла штатно, через день выходим к колонне нашей бронетехники, «садимся на броню»!  Дело близится к завершению, поздним вечером въезжаем в Кабул, прибываем в  расположение 180-го мотострелкового полка.

     Так  завершилась моя первая и, как оказалось, самая удачная операция. Мне удалось приобрести бесценный боевой опыт. Взять уникальные трофейные документы, которые сдал в особый отдел. И главное, я понял, что нужно делать, и чего делать не надо, чтобы выжить на этой войне!  Но, кроме трофейных документов, мы привезли на себе бельевых вшей. Ночёвка в афганском кишлаке не прошла даром. Всю одежду в огонь и в баню! У начальника вещевой службы полка получил три новых комплекта летнего экспериментального обмундирования.       Впереди пять дней отдыха.  В клубе концерт. Из Москвы прилетели артисты театра Сатиры. Особенно запомнилась Ольга Аросева, выступавшая с монологами из Театра Миниатюр «Тринадцать стульев»…

      А тем временем, началась подготовка операции в пригороде Кабула.  Высота площадки десантирования  2700 метров.  Это предел для Ми-8.  Опять Кабульский аэропорт, в утренней суете запрыгиваем в вертолёт и взмываем в сторону гор в северо-западном направлении. Под нами немыслимая красота: древние дворцы шаха Дауда.  Однако,  расслабляться некогда. Перед нами на площадку высаживается наша пехота, пара впереди идущих машин разворачивается и уходит. Теперь очередь за нами.  Командир старается перевести винтокрылую машину в режим зависания, уже открыта десантная дверь с правой стороны, но мотор не справляется с разряженным воздухом и, чертя колесом по склону, начинаем плавно заваливаться на левый бок.  «Мгновенье в опасности люди живут, оно не воротится снова» …

     К счастью, пилот принимает единственно верное решение. Резко бросает вертолёт вниз, в ущелье, скорость нарастает, а горячий восходящий поток подхватывает перегруженную машину.  Вместе с экипажем нас пятнадцать, пятнадцать спасённых жизней! Медленно идём назад на Кабул.  Выходим на взлётную полосу, пытаюсь отдышаться, осмыслить  произошедшее…  но тут звучит команда на посадку. Подходят два вертолёта, по шесть человек в каждый и вперёд, на ту же площадку в горах…   На этот раз высадка проходит быстро и слаженно: прыжок, приземление, перемещение  в сторону от заднего винта.  Ми-8 уходят, а мы, небольшая группа в составе двенадцати человек должны догонять высадившихся на час раньше боевых товарищей. К счастью, вторая боевая операция закончилась удачно, а через несколько недель, в начале октября, меня свалил «гепатит-А». Такое же сезонное осеннее заболевание в Афганистане, как зимний грипп в Москве. Почти месяц в Баграмском инфекционном госпитале. Сначала жёлтый, а после выписки, довольно бледный вид.  Тридцатидневный отпуск домой на реабилитацию. Глоток мирной жизни.

Так завершился 1985 год, а с ним и первый этап моей боевой карьеры.


Глава 2.

                    И нужно свернуть, обрыв обогнуть,

                    Но мы выбираем трудный путь,

                    Опасный, как военная тропа…

     Январь 1986 года. На совещании офицерского состава зачитывают приказ командира дивизии о неуставных отношениях в соседнем 177-ом мотострелковом полку, приведших к гибели рядового Турсунова… Виновные, командир противотанко-огнемётного взвода старший лейтенант Новиков и трое сержантов осуждены военным трибуналом на пять лет лишения свободы каждый, несколько офицеров данного полка наказаны в дисциплинарном порядке…  Это событие стало переломным в моей боевой биографии. На следующий день начальник политотдела дивизии полковник Самойлов А. М. вызывает меня на беседу, где сообщает, что командованием дивизии мне оказано особое доверие, и я назначен командиром того самого противотанко-огнемётного взвода 3-го горнострелкового батальона 177-го мотострелкового полка.  Это серьёзное повышение: штаб батальона расположен на высоте 3500 метров над уровнем моря!

Саланг — стратегический перевал в Афганистане в горах Гиндукуш, связывающий северную и центральную часть страны. В 1964 году советскими специалистами в районе перевала был проложен тоннель длинной 2,7 км, на тот момент — самый высокорасположенный тоннель    в мире.             

Тоннель неоднократно безуспешно штурмовался душманами. 23 февраля 1980 года в тоннеле разыгралась трагедия, когда советская колонна остановилась и 16 военнослужащих задохнулись выхлопными газами. Другая еще более масштабная трагедия произошла 3 ноября 1982 года, когда в результате взрыва бензовоза погибло более 176 человек. 

      Перевал Саланг и снега Гиндукуша – моё новое место службы, куда я прибыл 1-го февраля. Напутствие командира полка подполковника Уланова в Джабале, 45 км вверх по заснеженному серпантину, тёмное жерло тоннеля и я в верхней точке афганской «дороги жизни», по которой идёт снабжение Кабула и всего южного Афганистана. Северный портал тоннеля, где находятся оперативная группа «Саланг» и штаб нашего батальона. Глубокий снег и пронизывающий ветер перехватывают дыхание, нехватка кислорода 40%, вода закипает при 80 градусах по Цельсию!  Пришлось адаптироваться к условиям высокогорья. В штабе печки-буржуйки разогреты докрасна. Представляюсь командиру батальона подполковнику Ключникову…в его глазах глубокое безразличие, ночую в расположении 9-ой роты, назавтра знакомство со взводом, вступление в должность. Кстати, 8-ой ротой командовал в тот момент мой товарищ по суворовскому училищу Игорь Никифоров.  Мы с ним потом часто встречались на бесконечных ночных совещаниях в штабе батальона.

  Мой взвод растянулся цепочкой блок-постов по южному серпантину перевала Саланг на 10 километров. Если на нижнем посту, в районе н.п. Уланг, на высоте 2700 метров, идёт проливной дождь, то на верхнем, около южного портала тоннеля, на высоте 3300 метров, двухметровые сугробы. Разные климатические зоны! По штату во взводе 42 человека, что превышает численность личного состава противотанковой батареи. Но там четыре офицера и три прапорщика, а здесь я один, — кадровый офицер, остальные командиры – сержанты, которых надо обучать и воспитывать с нуля. Техника, пять бронетранспортёров, из которых на ходу один. За исключением четверых русскоговорящих, все выходцы из республик Средней Азии: пять туркменов, 10 узбеков, казахи, киргизы и уйгуры. Знание русского языка у большинства на крайне примитивном уровне.  Внешний вид удручающий, обмундирование порванное, вооружение и личное оружие нечищеное, местами ржавое. Но главное, треть людей прочно сидела на наркотиках!

      «Заботиться о подчинённых, вникать в их нужды!» — прямая обязанность командира, так гласит устав. Эта простая истина и легла в основу моей каждодневной работы.  Во первых, обеспечить всех горячим питанием!  Выдававшиеся  сухие пайки зачастую не доходили до солдат. Но где взять «шаттл бас»?  Во взводе обеспечения имелся высокопроходимый ГАЗ-66, преодолевавший  снежные заносы высотой до одного метра. Юркий автомобиль быстро пробегал  изгибы серпантина южного Саланга, доставляя на посты горячую пищу в любую погоду и время суток. Одновременно решалась и вторая, не менее важная задача: каждодневный контроль  за состоянием подчинённых, проверка оружия и вооружения по номерам. Всё имущество и боеприпасы находились  теперь на строгом учёте. Каждую неделю организовывал баню, где проверял наличие синяков на теле и бельевых вшей на обмундировании подчинённых. Установил стиральную машину… и быт моих солдат стал постепенно налаживаться.  В марте ярко засветило горное солнце, блеск его лучей, многократно отражаясь от поверхности заснеженных гор, убийственно действовал на сетчатку глаза. Без светозащитных очков невозможно было выйти из помещения. Удалось получить на складе два десятка комплектов. Но погода в горах меняется за 10 минут. Налетает снежный шквал, снежные лавины и заносы за считанные минуты перекрывают дорогу. За год на перевале только в лавинах погибало до ста человек. Однажды, поздно вечером, и наш ГАЗ-66 слетел с дороги. Машина ушла на 300 метров вниз, и нашли её на дне ущелья в ужасном состоянии. К счастью, снега было так много, что водитель, рядовой Серба Владимир Казимирович, вовремя выпрыгнув из кабины,   отделался лёгкими ушибами. Позже он стал моим заместителем и уволился в запас в звании старшины, а питание пришлось развозить попутными машинами.  Дальше так продолжаться не могло, взвод необходимо было сосредоточить компактно, в одном месте. Для этого нужно было построить казарму на 42 человека.

     Летом 1986 года на должность командира нашей дивизии прибыл полковник В.М. Барынькин. Он снял с должности командира 3-го горнострелкового батальона и отправил его в медсанбат с понижением в должности.  Ситуация в подразделении резко изменилась, командование батальона повернулось лицом к людям. Заместитель командира по тылу выдал мне накладную на 20 куб. м дров, автомобиль КАМАЗ и бронетранспортёр сопровождения. По дороге на окружной склад в г. Пули Хумри я купил ящик коньяка, после чего, благодаря волшебному напитку, дрова превратились в строевой лес, а затем, на расположенной рядом пилораме, в брус, доски, двери и окна для строящейся казармы. В двухстах метрах от северного портала тоннеля закипела работа.  В августе казарма была готова, и мы справили новоселье.  В конце лета я убыл домой в очередной отпуск. В стране шла перестройка и антиалкогольная компания… М.С. Горбачёв говорил про гласность и ускорение…  Вот где «Война и мир»!


Глава 3.

                                                                                       Здесь вам не равнина,

                                                                                       Здесь климат иной –

                                                                                       Идут лавины одна за одной…

  Осень 1986 года выдалась тёплой. В окрестностях Баграма и Джабаля, по всей Чарикарской долине заканчивалась уборка винограда, восточный базар был полон рубиновых гранатов, оранжевой хурмы, огромные, как торпеды медовые дыни оттеняли воздух неповторимым ароматом.  Саланг же встретил первым морозом, белые мухи, — предвестники ранней зимы, кружились хороводом.  Четыре печки, дымя шестиметровыми трубами, прогревали тело построенной казармы. Взводу была поручена охрана и оборона северного портала стратегического тоннеля. Но это лишь часть боевой задачи. Когда в разгар зимы нависшие над дорогой снежные шапки Гиндукуша стали сходить вниз, возникла острая необходимость в создании противолавинной службы. Именно её мне и предстояло возглавить на самом лавиноопасном, северном участке перевала.  В качестве советника из Кабула прибыл известный гляциолог, кандидат географических наук, доцент МГУ, Нурис Арыпханович Урумбаев.  Рано утром, перед рассветом, до открытия движения на перевале, мы выезжали с ним, взяв расчёт безоткатного орудия СПГ-9, с целью выявления и обстрела лавиноопасных направлений. Как правило, всё заканчивалось тремя – четырьмя выстрелами в каждый  опасный склон с критической массой накопившегося снега. После этой процедуры можно быть уверенным в том, что ближайшие два дня лавина здесь не сойдёт. Однако бывали и исключения.  В конце февраля  1987 года наступило резкое потепление. Верхний слой снега прогревался и тяжелел от накопившейся влаги, а в нижних слоях сохранялась отрицательная температура. Именно на границе перехода от отрицательных температурных показателей к положительным и образуется линия отрыва, а также сверкающая ледяная доска, по которой лавина сходит вниз со скоростью 30-40 км/ч, сметая всё на своём пути.  Одну такую лавину мы сбили в 100 метрах от северной снегозащитной галереи. При этом, весь орудийный расчёт успел за 15 секунд добежать до укрытия. На дороге лёг шестиметровый слой снега, который затем расчищали бульдозерами, а орудие улетело в пропасть, где его нашли только в мае, в глыбах подтаявшего снега и льда.  Март  оказался рекордным по объёму выпавшего снега. 28-го числа вновь возникла критическая ситуация.  Огромное поле мокрого снега образовалось непосредственно над северным порталом. Здесь находилось около трёхсот человек и над ними нависла серьёзная  опасность. Начальником оперативной группы «Саланг» была проведена срочная эвакуация всех подразделений, и по его команде  я развернул орудие. Сам встал на место наводчика. Первый выстрел – перелёт, второй – снаряд ложится под основание снежного поля…гнетущая тишина…  Только через три секунды раздался страшный треск, и всё поле, объёмом около миллиона кубометров, медленно тронулось вниз. Лёгко преодолев противолавинные сооружения и реку Гаварасанг, многотонная снежная масса обрушивается на наш посёлок, стирая недавно построенную дизельную электростанцию. В воздухе ещё 10 минут стоит мелкодисперсная снежная пыль, ничего не видно, все поражены мощью природного явления. Если бы эта лавина сошла в разгар рабочего дня, десятки людей были бы размяты ею, словно гигантской мясорубкой. Мощные бульдозеры спешат на расчистку многометровых снежных завалов, а главный инженер Сергей Григорьевич Овчаренкозапускает резервные дизельные генераторы, подающие электроэнергию к системам вентиляции и освещения тоннеля. Движение колонн на Кабул нельзя останавливать ни на минуту.

     Ещё более серьёзное природное явление было зафиксировано на перевале в июле 1987 года. Над тоннелем находится огромное озеро, где останавливаются на отдых перелётные птицы. В это самое озеро и скатился подтаявший на вершинах гор ледник.  В результате, несколько десятков тысяч тонн воды, камней, грязи и льда выплеснулись на Южный Саланг. В считанные минуты селевой поток снёс мосты и инфраструктуру магистрали на сотни метров вниз. Трубопроводы, подававшие дизтопливо и авиационный керосин для базировавшейся в Баграме авиации, были завязаны в причудливые узлы, даже рельеф местности местами изменился. На полную ликвидацию последствий от стихии ушло более месяца.

Такова сила природы, с которой надо общаться на «Вы»!  Горы ошибок не прощают!


Глава 4.

                                                      Жаркое лето 1987 г.

                                                                  Кто здесь не бывал, кто не рисковал,

                                                                  Тот сам себя не испытал,

                                                                  Пусть даже внизу он звёзды хватал с небес…    

     Яркое горное солнце брало верх. Утихли метели. Наступил май, — предвестник короткого лета.  Моя служба по охране и обороне тоннеля Саланг подходила к концу. В июне планировалось возвращение на Родину.

     9-го мая мы узнали, что нашему командиру дивизии, полковнику Барынькину В. М. присвоено звание генерал-майора. Он пользовался большим авторитетом у подчинённых, заботился о каждом солдате. Например, по его приказу, все сержанты увольнялись в запас с присвоением воинского звания на ступень выше. Для кого-то, возможно, и пустяк, но для бойца, прошедшего тропами Афгана, это было свидетельством, наряду с наградами, его боевых заслуг. Но главное состояло в том, что в дивизии был установлен такой порядок, и вся повседневная жизнь организована таким образом, чтобы каждый военнослужащий, выходя на боевую операцию, знал свою задачу, умело владел оружием и боевой техникой от автомата, пулемёта и огнемёта, до танка и самоходного орудия.

     Через несколько дней поступил приказ из штаба дивизии, передислоцировать мой взвод в Кабул. У населенного пункта Алихейль, вблизи пакистанской границы, намечалось проведение армейской операции и нужно было поддержать действия 180-го мотострелкового полка, поскольку в его составе, по штату, не было огнемётных подразделений. Данное решение было грамотным усилением полка на период боевых действий в неспокойном приграничном районе.

      На следующий день, рано утром, я построил взвод в колонну. Проводить нас прибыл заместитель командира полка майор Дьяков Сергей Валентинович. Звучит команда «Вперёд», и тёмное жерло тоннеля, длиной 3600 метров, поглощает взвод.  На выходе —  яркий солнечный  свет южного портала. Ещё час ходу по головокружительному серпантину, и мы из объятий ледяного Гиндукуша попадаем в солнечную Чарикарскую долину, в населённый пункт Джабаль –ус-Сарадж. Здесь нас встречает начальник бронетанковой службы полка, который приказал установить четыре новых двигателя на двух БТР-70, что было по тем временам неслыханной щедростью! Далее, в течение трёх дней, личный состав получал новое обмундирование, снаряжение и боеприпасы. Заменив и обкатав двигатели на двух боевых машинах, взвод выдвинулся в направлении Кабула, и вскоре мы прибыли в расположение артиллерийского дивизиона 180-го мотострелкового полка. Эта дорога была мне хорошо знакома. Свою службу в Афганистане, летом 1985 года, я начинал в том же подразделении того же полка. Четыре раза десантировался во главе группы корректировщиков артиллерийского огня, поддерживая действия 1-го батальона.  О прибытии взвода я доложил начальнику штаба полка Герою Советского Союза подполковнику Руслану Султановичу Аушеву. Он узнал меня и поставил задачу действовать с тем же 1-ым мотострелковым батальоном.

     На следующий день начались индивидуальные боевые стрельбы, а затем и боевое слаживание подразделений. На складе ракетно-артиллерийского вооружения нам выдали ракеты ПТУР, а на складе химзащиты получили огнемёты «ШМЕЛЬ-2». Каждый огнемётчик произвёл по одному пробному выстрелу. Это было непременным требованием командира дивизии: перед боевой операцией каждый солдат должен быть уверен в своём оружии. Также стояла задача, укомплектовать взвод до штатной численности в 42 человека. В виде исключения мне было разрешено выбрать лучших солдат и сержантов из числа прибывших на пересыльный пункт в Кабуле. На БТРе я прибыл на центральный аэродром и отобрал высоких, в хорошей спортивной форме, призывников из Литвы и Белоруссии. В дальнейшем они стали костяком моего подразделения.

      За день до начала операции генерал Барынькин собрал командиров, лично поставил боевую задачу. Начальник штаба полковник Валерий Климович Петрук раздал радиочастоты для связи, мой позывной «Ворон».

            Сразу хочу отметить, что в общей радиосети Виктор Михайлович Барынькин всегда находился на связи. На марше и в бою, днём и ночью. Как показали дальнейшие события, — это было ключом к спасению жизней наших солдат в случае возникновения критической ситуации.

        Первые сутки – марш Кабул – Гардез. Довольно приличная дорога с подъёмом на плоскогорье 2200 м над уровнем моря. Прибываем в расположение десантно-штурмовой бригады, заправка техники, короткий ужин, ночной привал. Наутро, армейская колонна, растянувшись на многие километры, змеёй вползает в ущелье, ведущее к Пакистану. Наша задача: выдвинувшись вперёд и оседлав господствующие высоты обеспечить движение колонн на восток. Нас поддерживает авиация под командованием А.В. Руцкого. Реактивные машины, пикируя в ущелье сбрасывают полутонные бомбы. Кажется, что горы подпрыгивают под нами. От таких ударов мины, установленные душманами на пути в Алихейль детонируют, открывая нам дорогу.  Вдруг слышу свой позывной, — это Руслан Аушев тихим спокойным голосом даёт мне целеуказание. На противоположной стороне ущелья обнаружена пещера, где скрывается огневая точка противника. Разворачиваю установку ПТУР, дальность 2 км, навожу перекрестие на цель, пуск!  Хлопок пиропатрона, удар стартового заряда и ракета с шипением рассекая воздух, пошла через ущелье… Через несколько секунд видна вспышка разрыва, — цель подавлена.  Спускаемся вниз и продолжаем движение на восток. Цель – деблокировать окружённый душманами гарнизон, преследовать противника вплоть до пакистанской границы.

     На заключительном этапе операции произошёл трагический случай. На рассвете группа солдат во главе с командиром взвода выдвинулась за водой к источнику. Дорога, вроде бы, была знакомой, только тропу накануне заминировали. Произошёл подрыв. Командир взвода и сапёр погибли на месте. Мои ребята соблюдали дистанцию и при подрыве не пострадали.  Я сразу вышел на связь и о случившемся доложил командиру батальона. Но мой доклад, уже в первые секунды, хотя было всего шесть часов утра, слышал и командир дивизии.  Он оперативно принял меры, чтобы предупредить другие подразделения в этом районе об опасности, вызвал пару вертолётов МИ-8 для эвакуации тел погибших.


Глава 5.

                               Нет алых роз и траурных лент

                               И не похож на монумент

                               Тот камень, что покой тебе подарил.

                               Как Вечным огнём, сверкает днём

                               Вершина изумрудным льдом,

                               Которую ты так и не покорил. 

           Следующая операция проходила в июле 1987 года и стала самой непредсказуемой в моей боевой карьере, поскольку была подготовлена из рук вон плохо. Она имела локальное значение, так как проходила всего в километрах 30-и от столицы Афганистана с привлечением минимальных сил и средств. Не была даже развернута артиллерия для огневой поддержки. Перед выходом в назначенный район передовые подразделения заблаговременно не заняли господствующие высоты, что противоречило сложившейся практике ведения боевых действий в горной местности. По прибытии на место реализации разведданых поступила команда на спешивание и развёртывание в боевой порядок. Однако,  из-за отсутствия взаимодействия между подразделениями развертывание происходило несколько сумбурно. Но самое трагичное заключалось в том, что мы основательно действовали под наблюдением моджахедов, которые заняли господствующие склоны и высоты. Они имели возможность подготовиться к бою и начали обстреливать нас сверху, имея огромное тактическое преимущество, находясь внутри дувалов на склоне горы. Причем огонь велся перекрестно таким образом, что было неясно, откуда стреляют. Разведчики, находясь на правом фланге, стали стрелять в ответ, в направлении пехотинцев, а те, в свою очередь, отвечали им. Положение усугублялось еще и тем, что Руслан Аушев за неделю до этого, убыл по замене, а руководитель операции не смог оперативно взять ситуацию под свой контроль.

     Я принял решение рассредоточить взвод в зелёной зоне, убрав людей от прямого снайперского огня. Выстрелами из гранатомета и огнеметов несколько огневых точек были подавлены. Однако,  другие моджахеды продолжали вести прицельный огонь. Одна разрывная пуля попала в укрытие, где я находился. От гари пороховых газов на мгновение перехватило дыхание, но уже через секунду я понял, что чудом остался жив! Видимо, дрогнула рука снайпера, и пуля из БУРа прошла мимо…

     Немедленно дал команду обстрелять из огнеметов и остальные дома на склоне, где были скрыты огневые точки противника.

     В этот момент прибежал посыльный и передал команду на отход. Под прикрытием залпа огнемётчиков батальон отошел на исходные позиции, а затем сосредоточился в безопасном месте.

     Этот боевой эпизод можно считать хорошим уроком для всех офицеров, как не надо воевать в горной местности. Спасло батальон от серьезных потерь только отсутствие у противника тяжёлого крупнокалиберного вооружения и эффективное применение нами гранатометов и огнеметов.

     Так, грамотное решение Виктора Михайловича по усилению батальона огнемётным подразделением спасло жизни наших солдат. Уже вечером, узнав о случившемся, командир дивизии лично прибыл на место и возглавил проведение операции. Снова в шлемофоне я услышал его спокойный голос.

      Под покровом темноты мы скрытно выдвинулись вверх, обошли вражеские огневые точки с фланга и заняли господствующие высоты. Душманы были вынуждены скрыться  в пещерах под нами, но в процессе скоротечного боя были уничтожены.

     Утром разведывательные подразделения собрали трофеи, а нам предстояло двигаться дальше. Но, начав движение, я почувствовал что-то мокрое в левом ботинке. Потрогал, оказалось – кровь. К счастью, ранение было несерьезным. А вот командир огнеметного отделения, сержант Махаров из Азербайджана, был контужен. Я назвал свой позывной, и мне сразу ответил знакомый голос Виктора Михайловича. Я доложил ему о сложившейся ситуации, о том, что боеприпасы на исходе, огнемётов нет совсем. На рассвете прилетел вертолёт. С зависания выгрузили 12 огнемётов, а сержант Махаров  был отправлен в госпиталь. За столь оперативную поддержку мы были очень благодарны нашему командиру дивизии!

     Следующая встреча с Виктором Барынькиным произошла 8 августа 1987 года. Уже в процессе подготовки к возвращению в СССР, я прибыл в штаб дивизии, в Баграм, для снятия с партийного учета. Внезапно начался обстрел. Загорелся модуль разведывательного батальона, начали рваться боеприпасы. Я прибежал в огнеметную роту и с дежурным по роте получил огнемёты. Заняли оборону со стороны зеленой зоны, откуда по нам стреляли.

     Все стихло так же неожиданно, как и началось. Только догорала казарма разведбата, рвались в огне патроны, которых у разведчиков было немало.

     Через полчаса прибыл Виктор Михайлович Барынькин. Дежурный по штабу доложил о случившемся обстреле, после чего я набрался смелости и сообщил, что убываю по замене, при этом солдаты и сержанты моего взвода ни разу не награждались, поскольку наградные листы пропадают в бюрократической пучине между двумя полками: 177-го мсп, где по штату числится взвод, и 180-го мсп, который мы поддерживаем на боевых операциях.

      Несмотря на сложную обстановку и непрекращающийся пожар, Виктор Михайлович вызвал начальника отделения кадров дивизии, посадил меня в кабинет и приказал оформить наградные листы на всех, достойных награждения. Я написал три представления «За отвагу» и девять наградных листов «За боевые заслуги». Для меня было приятной неожиданностью узнать, что приказом командира дивизии я представлен к награждению орденом «Красной Звезды».

     Главной своей заслугой в должности командира взвода в Афганистане считаю, что в моем подразделении все солдаты и сержанты, все молодые ребята двадцати неполных лет, живыми вернулись на Родину!

    Такую задачу ставил во главу угла генерал Виктор Михайлович Барынькин, так ее видели офицеры дивизии, которым были доверены пятнадцать с половиной тысяч жизней!

     27 августа 1987 года я вернулся домой из затянувшейся заграничной командировки по выполнению интернационального долга.


Владимир Мелкумов